Доктор Дэниел Дж. Фокс — лицензированный психолог, международный спикер и автор множества книг, более 20 лет работающий с личностными расстройствами. В интервью для Staten Islander News он делится своим опытом работы с пациентами, рассказывает о ключевых отличиях нарциссического, пограничного и антисоциального расстройств, о том, почему важно не демонизировать людей с такими диагнозами, а также объясняет, как семейная динамика и роли детей в семье влияют на личность.
Ведущий: – Сегодня с нами доктор Дэниел Дж. Фокс — лицензированный психолог в Техасе, международный спикер, многократно отмеченный наградами автор. Он более 20 лет специализируется на лечении и оценке людей с личностными расстройствами в системе федеральных и штатных тюрем, университетах и частной практике. Доброе утро, доктор Фокс, рады вас приветствовать.
– Спасибо, рад быть здесь.
Ведущий: – Одна из причин, по которой мы хотели поговорить с вами, заключается в том, что в интернете много материалов о нарциссическом расстройстве личности и других расстройствах, но чаще они поданы с точки зрения жертв: совет «просто бегите». Вы же работали с такими людьми, помогали им жить нормальной жизнью. Можете рассказать, в чём различия и сходства антисоциального, нарциссического и пограничного расстройств?
– Разница огромная. Если коротко: антисоциальное расстройство — это расстройство управления, а нарциссическое и пограничное — можно рассматривать как расстройства, поддающиеся терапии. При антисоциальном расстройстве трудно установить терапевтический контакт: ядро личности часто сосредоточено на «власти и выгоде», и терапия для них чаще инструментальная — для суда, для сохранения отношений, а не для реальной работы над собой.
У людей с НРЛ (нарциссическим расстройством личности) ядро обычно связано со страхом, стыдом, виной, сомнением и чувством неполноценности. Снаружи это защищается образом «я особенный». Они редко идут в терапию сами, чаще приходят после так называемой «нарциссической травмы» — потери партнёра, проблем со здоровьем или статуса.
Пограничное расстройство (ПРЛ) характеризуется высокой чувствительностью к отвержению и врождённой тягой к терапии, хотя есть «качели» — то приближаются, то отдаляются. С ними часто проще работать, чем с нарциссическими клиентами, если удаётся выстроить доверие.
Ведущий: – Значит, антисоциальное расстройство труднее лечить?
– Да. Чаще мы говорим не о лечении, а об управлении. Эти клиенты защищаются манипуляциями, агрессией, а иногда и угрозами терапевту. В отличие от них, при НРЛ и ПРЛ агрессия обычно направлена на себя или на близких, но не на терапевта напрямую.
Ведущий: – А нарциссических клиентов часто «приводят» в терапию партнёры или работодатели?
– Очень часто. Это похоже на обязательное посещение: либо лечись, либо потеряешь работу или отношения. Начало работы с ними требует очень деликатного подхода — как с испуганным котёнком, которому нужно почувствовать безопасность, прежде чем он выйдет из-под дивана.
Ведущий: – При этом некоторые нарциссы прекрасно держатся на работе, хотя дома — «домашние тираны».
– Да, потому что расстройства существуют в спектре: от лёгкой степени до экстремальной. При лёгких формах человек может адаптироваться и работать. Если же нарциссизм тяжёлый или экстремальный — обычно наблюдается частая смена работы, конфликты и увольнения.
Ведущий: – А с возрастом такие расстройства усугубляются?
– Само ядро личности не исчезает. Меняется форма проявлений: в 20 лет человек может кидать мебель, а в 70 — действовать более пассивно-агрессивно. Но с хроническими болезнями maladaptive-стратегии часто усиливаются.
Ведущий: – Давайте поговорим о скрытых (covert) нарциссах.
– Это так называемый «уязвимый» тип. Снаружи — «никто меня не понимает, я слишком сломлен», но внутри всё та же убеждённость в своей исключительности. Они часто отвергают предложенные терапевтом методы («это не для меня»), вызывая сочувствие и не раскрывая сути проблемы.
Ведущий: – И ещё о семейной динамике: «золотой ребёнок», «козёл отпущения», «герой»…
– Эти роли дети выбирают бессознательно, чтобы выжить в семейной системе. «Золотой ребёнок» получает максимум внимания от нарциссического родителя, остальные довольствуются «остатками» и адаптируются: становятся «миротворцами», «героями» или «козлами отпущения». Эти паттерны потом повторяются во взрослой жизни при выборе партнёра. Если семьи сливаются (например, при повторном браке), важно осознанно перераспределить роли, иначе конфликты обостряются.
Ведущий: – Что насчёт терапии? Она всегда нужна?
– Всё зависит от тяжести. При тяжёлых случаях — лучше интенсивная работа с психотерапевтом. При умеренных — можно начать с рабочих тетрадей и онлайн-курсов. Лёгкие случаи и отдельные черты можно корректировать самостоятельно, но поддержка специалиста ускорит процесс.
Ведущий: – Стали ли люди с нарциссическим расстройством чаще обращаться за помощью?
– Да. Всё больше людей осознают проблему и ищут поддержку. И очень важно, чтобы мы перестали демонизировать таких клиентов: это только отталкивает их от терапии. Работать с ними можно, и результаты бывают впечатляющими.
Ведущий: – Спасибо вам за этот разговор.
– И вам спасибо. Это был отличный обмен опытом, который, надеюсь, поможет многим людям.